Алексей Слаповский
«Правда»

Действующие лица:

1. МУЖ
2. ЖЕНА

Муж что-то ищет. Обращается к невидимой Жене.

МУЖ. Где футболка моя с жирафом? (Слушает). Смотрел, нет ее тут!

Слушает.

А я вообще-то не спрашивал, дурацкая она, не дурацкая, я спросил – где? Дурацкая! Ну, дурацкая, а мне нравится! Талисман, чтоб ты знала! Дурацкий талисман для дурака! Вокруг полно умных, а я буду дураком. Принципиально. Может, выкинула? Скажи честно!

Роется в вещах.

Вот иди сама посмотри – нет! Нету! Нигде! Может, в стирке?

Слушает. Озирается.

Ничего найти вообще невозможно! Где чемодан мой?

Слушает.

А меня спросить можно было?

Слушает.

Он сказал – на два дня, и где? Я ему прокат, что ли, тут устроил?

Загибает палец.

Чемодан ему дай!

Загибает второй палец.

Дрель взял месяц назад…

Загибает третий палец, но больше ничего не может вспомнить.

Легко живет, ё, даже зависть берет! С чем я поеду?

Слушает, идет в кладовку, выносит оттуда красную сумку на колесах, с ручкой.

Она женская! И маленькая!

Слушает.

Три дня, три недели, какая разница? Может, я хочу пять штанов взять? И обуви четыре пары. Ну вот хочу!

Слушает.

Да, каждый день! И по два раза в день. Хоть по пять, мое дело! А еще пальто возьму, и лыжи возьму, и… Если я говорю, что сумка маленькая, значит – маленькая, а на три дня я еду или… Чего?

Слушает.

Я рассказывал! Если ты не слушала, я не виноват. Съемки, маленький эпизод, без слов. В меня стреляют, я роняю пистолет, ползу к нему, беру, целюсь в главного героя, он замечает – и доблестно меня добивает. Метким выстрелом в голову. Может, даже покажут мое лицо. Крупным планом. Целых полторы секунды. И публика наконец запомнит большого актера! А потом напишут: он начинал в массовке, играл бандитов, официантов, таксистов и бомжей, но наконец ему дали роль второго могильщика в «Гамлете», и все увидели, какой это талант! «Хочешь знать правду? Не будь она дворянкой, не видать бы ей христианского погребения»1.

Аплодирует себе. Кланяется.

Позвони брату, пусть принесет чемодан.

Слушает.

Ну, мама твоя пусть принесет. (Негромко). Хоть какая польза, что живет рядом. (Жене). Ничего я не сказал! Что ты слышала? Я сказал: хорошо, что мать твоя живет рядом! И что она может принести чемодан. Который взял твой брат и не вернул!

Слушает.

Некогда мне к ней идти! И с какой стати? У меня же взяли чемодан, и я же…

Слушает.

Это не пустяки! Это – отношение! Отношение брата твоего, матери твоей… И всех вообще. Подруг твоих и… Не хочу об этом говорить!

Слушает. Повторяет очень громко.

Я не хочу об этом говорить! Все, проехали!

Стоит, глядя перед собой. Идет к окну, смотрит в него.

На улице погода отличная, люди гуляют, радуются… Идиоты…

Слушает.

Я не тебе! Не по телефону! Да, себе, себе, да! Не сошел. Я имею право сказать себе что-нибудь? Только себе? Имею право?

Слушает.

О, ё! Какая разница, что я сказал себе, если я сказал это только себе? Обязательно знать? Я сказал: хорошо, что у нас двенадцатый этаж, наверняка разобьешься!

Открывает окно. Влезает на подоконник. Стоит, смотрит вниз. Оглядывается. Смотрит вниз. Кренится. Падает.

Через некоторое время высовывается из-за окна. Видна только голова.

Балкон надо остеклить. И горшки с цветами поставить. Будем сидеть среди цветов и пить чай.

Слушает.

Я ничего не говорю. Это телевизор.

Слушает.

Значит, у соседей.

Лезет обратно.

Так как насчет чемодана, не понял?

Слушает.

Я сказал: не пойду! Мне некогда, мне надо собираться! Срочно. Меня там ждут все.

Слушает.

На съемки, я же сказал!

Слушает.

Что значит – хоть раз правду? Вот так вот прямо – хоть раз? То есть – я вру все время?

Слушает.

Спасибо. И еще раз спасибо. И опять спасибо. Как ты живешь с таким человеком? Это же кошмар!

Запихивает вещи в сумку.

Правду ей! А ты уверена, что хочешь послушать? Уверена?

Слушает.

Да неужели?

Слушает.

Сейчас объясню. Когда женщины говорят: скажи правду, это не значит, что они хотят услышать правду! Они хотят услышать что-то приятное! Женщины не любят правду! Они ее ненавидят! И вообще-то правильно делают! Женщина природой устроена, чтобы сохранять… Сохранять очаг. Жизнь. То, что есть. А если все начнут говорить правду, всё рухнет. И очаг, и жизнь вообще. И все вообще! На вранье мир держится. (Искаженным голосом). «Ты меня любишь, милый?» - «Да, милая!» И врет – но если не соврет, то не спарится, не будет детей! Человечество вымрет! Одни не родятся, а другие друг друга поубивают. Вот, кстати, тебе правда: я бы с удовольствием убил твою маму! Топором по черепу! Я терпеть ее не могу! Она дура! Самоуверенная дура! Только и делает, что учит жить!

Входит Жена, смотрит на него.

Что? Ты же хотела правду – получи. (Пинает сумку ногой). Не нравится? Или еще хочешь? Сядь, так тебе будет удобней. Сядь, я сказал, не торчи перед глазами! Садись. Умничка.

Она садится.

Правду, значит? Какие вы все, всем вам правду давай. Все кричат: давайте не будем врать! Это же ужасно, мужья врут женам, жены мужьям, родители детям, дети родителям, в газетах врут, по телевизору врут, политики врут! А я скажу – да, врут. Но как иначе, милые вы мои? Таковы правила. Ну, хорошо, встретятся два президента, американский и русский. Обычно они что говорят друг другу? Да, у нас есть разногласия, но, мы уверены, их можно преодолеть, поскольку мы уважаем вас, а вы нас, бла-бла-бла, бла-бла-бла! А теперь, представь, что они скажут правду. Американец скажет: как вы нам надоели, блин, баламутите без конца, чтобы вы все сдохли в своей России и освободили пространство уже наконец! А русский скажет: чтоб на вас террористы атомную бомбу сбросили, вы раздулись от наглости, весь мир под себя хотите подмять, сволочи! И это, заметь, чистая правда, оба так и думают! Но если скажут – что будет?

Она хочет что-то сказать.

Я не ухожу от темы, я помню про маму. Я помню, какое лицо… Какую она рожу скорчила, когда увидела меня в первый раз! Будто таракана раскусила! Как это так, ее драгоценная доченька не за миллионера выходит, а за актера какого-то, который… Она достойна лучшего!

Она хочет возразить.

Так и было, было, было, и не ври, что не так! Ты же хочешь правды, тогда не ври сама! Она меня невзлюбила – и до сих пор терпеть не может! И я ее. И братика твоего тоже! Тридцать лет идиоту, а живет с мамой! И ведь тоже ее не любит! Приходит к нам и сплетничает! Что она из ума выжила, с соседом заигрывает и ходит перед окнами в одном белье! А может, и без белья!

Она хочет возразить.

Ты не слышала, а я слышал! Он мне это говорил. Он вообще страшный сплетник, ты не знала? Рассказывал про детство, как пришел из школы и застал тебя с каким-то… В подробностях! Что тот с тобой делал, и что ты ему делала! Да, твой любимый братик! Которого ты обожаешь. И который над тобой смеется. Он над всеми смеется! И он самый умный из вас. Он вообще самый умный. Над всеми смеется – и всех использует! Сумку взял, дрель взял… И как ни в чем, будто так и надо! Знаешь, есть тест такой, кем бы вы были в древнее время. Ну, когда все в пещерах жили, в шкурах ходили… Я этот тест прошел, оказался – храбрый воин, гроза врагов и саблезубых тигров. А он был бы знаешь, кто? Падальщик! Он грабил бы мертвых!

Она усмехается.

Что? Интересно, кем бы ты вышла? Думаешь, наверно, женой вождя? Или охотницей? Или первой дамой в пещере? Нет, сидела бы у костра и варила бы суп! И шкуры шила бы. Петелька, крючочек. Крючочек, петелька. Ты это любишь – чтобы все аккуратно, любишь мелочи всякие… Чтобы все на своем месте. Просто пунктик у тебя, сплошной фэншуй! Целый день ходишь, ищешь, куда что поставить!

Хватает что-то, стоящее на полке.

Вот почему эта дрянь должна стоять именно здесь? Почему? Стоит и глаза мозолит! Десять раз я ее убирал, а ты ее – на место, на место, на место! Кто сказал, что это ее место? Видеть уже не могу!

Идет к окну и выкидывает.

Молчишь? И правильно, помолчи, а я все наконец скажу. Правды захотела? Сейчас будет тебе правда! Полная! С самого начала! Вспомни, как мы познакомились. Помнишь? Я сидел, вино пил, мрачный был, ты мимо шла, остановилась. Села. И ведь знала, почему я мрачный, все знала.

Идет к столу, садится.

Иди сюда. Иди, иди. Сейчас все вспомнишь.

Она встает, идет, садится напротив мужа.

Садишься такая, с улыбочкой такой. Такая приятная, добрая. Привет, что-то ты печальный! И ведь знала, почему я печальный! Знала! И это – первое вранье!

Она хочет возразить, он поднимает руку.

Молчи, не твоя реплика! Сегодня я автор пьесы. Я и Шекспир, и Гамлет, и Призрак. И Офелия тоже я. Ты знала, что я рассорился со своей девушкой, с твоей подругой. Но сделала вид, что ничего не видела и не слышала. И я сам рассказал. Пожаловался. Совета спросил: что делать? И ты умно ответила, очень умно, ты не стала ее ругать, упаси боже, ты сказала: не надо спешить, не надо думать, что она всегда такая, просто – трудный период, не ладится с работой. А я кивал, дурачок, я не заметил, как ты отравы подпустила.

Она хочет возразить.

Отравы, отравы! Вроде бы – что сказала? Что она не всегда такая. Но я-то подумал – что? Я подумал: а в самом деле, всегда или не всегда? Настроение такое – или характер? Понимаешь, да? Ты меня так мягонько, ласково так подтолкнула к мысли, что у нее характер – дрянь! Так это сделала, что мне показалось, будто я сам это понял. И что сказал, помнишь? Сказал: да вот как раз боюсь, что именно всегда она такая, просто раньше я не замечал. А ты: что ты, что ты, что ты, мы с ней учились вместе, такая всегда была ласковая, добрая, всех выслушает, всем посоветует, а о себе молчит! А я думаю: стоп, это про кого? Про нее? Она была ласковая, всех слушала, а сама молчала? Да она слова никому не дает сказать! То есть – что ты сделала? Ты соврала, никогда она не была ласковой и доброй. Зачем соврала? Чтобы я сравнил твою выдуманную идеальную девушку с реальной. Не в пользу реальной, конечно! Хитро, очень хитро! И самое хитрое, что выдуманная идеальная девушка была похожа на самом деле – на кого? На тебя! Ты говоришь про нее, а я смотрю на тебя и думаю: может быть, моя и была когда-то такой, но теперь совсем другая, а вот ты и сейчас такая. Ты заставила меня в себя вглядеться. И я вгляделся. И вот тут, если бы все честно было, тебе надо было сказать: ты мне давно нравишься, пойдем ко мне, трахни меня, а потом поженимся. Нет, ты так не сказала! Ты рассказала свою историю – что тоже разошлась с приятелем. Был он или нет, неизвестно…

Она хочет возразить.

Допустим, был. Но как-то очень удачно оказался моей копией, только наоборот. Ты говорила: необязательный, а я про себя думаю: я-то как раз обязательный. Говорила: сроду даже цветочков не подарит. А я про себя: я-то цветочки часто дарю. Ты про него: по пустякам скандалит. А я про себя: я не только по пустякам, я вообще не скандалю. Что получилось? Ты ругала его, а на самом деле, на обратной стороне своей ругани нарисовала мой портрет! И, конечно, мне это было приятно. Вот он, ваш талант женский: сделать так, чтобы мужчине было приятно! И мне, конечно, захотелось еще раз встретиться. И еще. И вот мы уже в постельке. И я уже растаял. «Не верь дневному свету, не верь звезде ночей, не верь, что правда где-то, но верь любви моей!2»

Вскакивает. Ходит по комнате.

Секс! Вот где вранье на каждом шагу! Секс, черт бы его побрал! Это только в кино красиво. И в гламурной порнографии! Красивые мужики обрабатывают красивых телок. А сколько реально в жизни красивых людей? Пара на тысячу? На миллион? Остальные имеют то, что под рукой. Каждую ночь миллионы уродов имеют своих уродок. Как правило по ночам, даже в выходные. По ночам и с выключенным светом. Почему? А чтобы не видеть друг друга!

Она хочет что-то сказать, он не дает.

Вспоминаешь, как я называл тебя самой прекрасной, идеальной, как я хвалил твою кожу, твою талию, твои ноги, грудь, твое всё? Я врал!

Она пожимает плечами, смотрит в сторону.

То есть не совсем… Ну, как бывает. Нарисовал ребенок кляксу, несет маме: «Смотри, какая ворона!» Мама смотрит и говорит: «Прекрасная ворона!» По факту – врет. По чувству – нет. На самом деле «прекрасная ворона» означает – я тебя люблю, хоть та какую каракулю нарисуй! И это правда.

Она смотрит вопросительно.

Да, я тебя любил. Или был влюблен. Но…

«Чуть минет страсть, забвенье суждено.
И радость, и печаль, бушуя в нас,
Свои решенья губят в тот же час;
Где смех, там плач, - они дружнее всех;
Легко смеется плач и плачет смех.
Не вечен мир, и все мы видим вновь,
Как счастью вслед меняется любовь;
Кому кто служит - мудрый, назови:
Любовь ли счастью, счастье ли любви?»

Я думаю, тут не про счастье на самом деле, неточный перевод, тут именно о вранье. Не вечен мир, и видим… Не вечен мир, и видим: ё-моё – где было счастье, там одно вранье! (Улыбается). А неплохо, да? Умею. Надо было поэтом стать. Только им не платят.

Она хочет что-то сказать.

Да, и мне не платят! Или платят мало! Но мое время еще не пришло. Время, время, время, всему свое время. Время идет, счастье ты мое, время идет, и нельзя этого не замечать! А я как бы не замечаю – и вру! Вот мы лежим с тобой, целуемся, ты просишь сказать, какая ты красивая, стройная, шелковистая…

Она хочет возразить.

Молча просишь! Глазами, руками, всем телом просишь! А я добрый, мне не жалко… Но ты-то, ты-то неужели не чувствуешь, что вру? Нет? Или тебя это устраивает? Тогда ты тоже врешь!
В одной земле – сорняк и рожь.
Меж ними нет межи.
Кто молча позволяет ложь,
Тот соучастник лжи!

Или веришь? Принимаешь за чистую монету? Встань. Встань, пожалуйста.

Она встает.

Разденься. Я прошу. Ты ведь хотела правды? Или уже нет? Уже нет? Накушалась?

Она медленно раздевается, глядя ему в глаза. Он критически осматривает ее.

Сама ведь понимаешь, да? Там многовато, там маловато, там висит, там оттянуто. У меня, я думаю, не лучше. Но ничего, мы глазки закроем и притворимся, что все нормально. Кто-то может позволить себе самое красивое и самое лучшее, а нам и так сойдет. Мы довольны тем, что есть!

Она хочет возразить.

Хочешь сказать – ты и в самом деле довольна? Да?

Она кивает. То ли всерьез, то ли для того, чтобы посмотреть на реакцию.

Вранье! Вот ты недавно диван выбирала. Ты их сотню осмотрела, пока не нашла, что нужно!

Берет ее за руку, подводит к дивану.

Погладь его. Погладь.

Гладит ее рукой.

Приятно, да? Как кожа молодого любовника. Вот что ты выбирала! Муж стареет, кожа вянет, а хочется гладкости, хочется, чтобы приятно касаться. Выход? Покупаем диван и гладим его! И все вокруг у тебя – вместо меня! Приглядись! Это не фэншуй, это твоя тоска по тому, чего во мне нет! Красоты нет, стройности нет, порядка нет. А тут – есть! Ты это трахаешь глазами, душой – и тебе легче. Ведь так? Так?

Она отходит и одевается.

Чего это ты? Если ты так прекрасна, зачем прятать? Или начала сомневаться, наконец? … Да нет, ты еще вполне ничего. Особенно, если с другими сравнить. Вот что спасает – сравнить себя с другими. Телевизор включил – и спасен.

Включает телевизор. Печальные, трагические и просто нехорошие новости.

Красота! Люди гибнут, умирают, болеют, сколько инвалидов, нищих, несчастных! По сравнению с ними, мы…

Выключает телевизор.

Если честно, дело не в тебе. Дело во мне. Вот скажи, зачем я тебе нужен? Ты меня не уважаешь, считаешь, что я… Ты – да, ты умница, ты актриса замечательная. Была. Вовремя ушла, преподавать стала, спектакли ставишь – все в восторге! Я-то тебе зачем? А я скажу зачем: ты ребенка хотела! И я чем-то тебе подошел, как будущий отец. Появился ребенок – и все, я кончился! Причем, это твой ребенок, не наш! Ты меня от него отгораживаешь, я же вижу! Играю с ним, а ты смотришь, будто я сейчас его укушу или… Или испорчу чем-то. Уровень не тот! Он у нас умничка, красавчик, три языка изучает с пяти лет, на пианино играет, разве ему такой отец нужен? Ну – уж какой есть! Только зачем делать вид, что ты… Что я… Не нужен я тебе, ты меня терпишь, потому что у мальчика должен быть отец, полная семья лучше не полной, потому что… Что, не так? Скажи тоже правду – хоть раз!

Она подходит близко, смотрит на него в упор. Словно собирается с мыслями. Поднимает руку. Хочет коснуться или погладить. Он бьет ее по руке.

Не выйдет! Хватит! Наигрались!

Идет в кладовку, выкатывает огромный чемодан, раскрывает его на полу и начинает собирать в него свои вещи.

Все! Не на три дня и не на три недели, а навсегда! К черту, вообще в другую страну! На остров к папуасам! Хотя… Думаешь, мне не к кому пойти? Ты переписку мою видела?

Хватает планшет (или смартфон), показывает ей.

Вот – ты же видела, да? Нет? Тебе не интересно? Вообще-то не удивительно. Ты в мой блог не заглядываешь, тебе пофиг, что я там пишу, с кем я там… Ты не ревнивая. Кто не любит, тот не ревнует. Да и не любила никогда. «Не надо было верить. Сколько ни прививай нам добродетели, грешного духа из нас не выкурить. Я не любил вас»5. Это не Гамлет Офелии сказать должен, а она ему. Не любила, вот правда. Нравился – да. И не больше. Просто – возраст пришел, пора за кого-то… Детей пора завести… И тут я подвернулся. Подумала – почему бы и нет?

Тычет пальцем в экран.

Видишь, видишь? Вот, смотри, какое личико. Каждый день мне пишет. Пора бы встретиться, как думаешь? А это что? Ой, порнушка! Надо же! Нет, ты смотри, смотри! Раз уж я не вру, то и в этом врать не буду! Смотри, какая женщина! Что делает, а? Как делает! Ты бы поучилась. Если уж врать в постели, то врать со знанием дела! Они тоже врут, за деньги все это делают, но как натурально! А вот эта – моя любимая. Я с ней в последний месяц спал чаще, чем с тобой. (Прижимает ладонь ко рту). Ой, что это я такое сказал! Ужас! В чем я признался, кошмар! Я признался в том, в чем не признается большинство мужчин! Почему не признается? Потому что, повторяюсь, уж извини, вам нельзя правду говорить! Нельзя женщинам говорить правду! У вас ведь как? Или я – или никто! А почему? Я вот хожу по улицам, у меня шея болит, все время головой верчу, сколько девушек замечательных! И я всех хочу. Я всех хочу – кроме тебя! (Бросает планшет в чемодан). Поэтому – прощай, тебе такой негодяй не нужен.

Она хочет уйти.

Постой! Стой, говорю!

Бежит к ней, не дает уйти.

Опять хитришь? Чтобы все свалить на меня потом? И ребенку сказать: папа нас разлюбил? Не молчи!

Она смотрит на него.

Да, я не хотел, чтобы ты говорила, а сейчас хочу! Говори. Разрешаю!

Она отходит к стене, прислоняется к ней. Очень длинная пауза. Он идет к чемодану. Перебирает и перекладывает вещи.

Я перегнул, конечно. Ну, что я тебя не хочу… Просто – уже не так, но это естественно. И все ведь к сексу не сводится. Да и не очень тебе это нужно. В этом ничего обидного нет. Кому-то нужно больше, кому-то меньше… Так природа устроила. Я читал, половина женщин вообще не испытывают оргазма. Это статистика. Опросили женщин, подсчитали. А я думаю, на самом деле процентов восемьдесят. Просто некоторые женщины постеснялись признаться. А что в этом такого? Почему считается, что стыдно не чувствовать… какой-то там физиологической реакции? Для вас ведь другое важно, да?

Встает, идет к жене.

Ласка, забота… Ведь так? Ну, хватит, это не смешно уже. Я тебе столько наговорил – обругай меня хотя бы. Отведи душу. Я наболтал много чего, да… Но… Слова, слова, слова… Слова – одежда ума и души. Одежду можно поменять, душа останется. Понимаешь? Это был не совсем я, понимаешь? И вообще, считай, что показалось.
«…Я не хочу
Того, что кажется. Ни плащ мой темный,
Ни эти мрачные одежды, мать,
Ни бурный стон стесненного дыханья,
Нет, ни очей поток многообильный,
Ни горем удрученные черты
И все обличья, виды, знаки скорби
Не выразят меня; в них только то,
Что кажется и может быть игрою;
То, что во мне, правдивей, чем игра;
А это все - наряд и мишура»

Не молчи, ну! Вот все вы такие. Не умеете прощать. А мы умеем. Я – умею. Я вообще забываю все неприятное. Помнишь, ты на первый мой спектакль пришла? Знала, что для меня это важно, что меня нужно поддержать. Но не побоялась, сказала, что у меня не получилось. Даже странно: то врала, врала, а тут взяла и сказала правду. Ведь невыгодно! Кто хочет в себя влюбить – хвалить надо! Но потом я догадался! Хвалить и дурочка умеет, а ты умная! Ты знаешь мужскую натуру: если задеть наше самолюбие, мы на английский флаг порвемся, но докажем, что мы лучше, чем кажется! То есть опять такой получился безошибочный ход!

Она хочет уйти. Он удерживает.

Прости, занесло опять, согласен. Опять сбился на… Я актер все-таки, я прибавляю… Создаю образ… Думаешь, я в самом деле с этими… из интернета… чаще, чем я с тобой? Наврал! Я вообще этим не занимаюсь… почти… Это же картинки. Я просто создал тут перед тобой образ злодея такого… Понимаешь? И тебя, наверно, придумал тоже. Прибавил. Влез в твою шкуру. Сыграл тебя – за тебя. И в чем-то ошибся. И, конечно, ты все видишь по-своему. Имеешь право. И встретились мы, наверно, все-таки не так я рассказал.

Идет к столу, садится.

Иди сюда. Пожалуйста.

Она подходит, садится.

Я все помню – а это что-то значит, между прочим! Ты просто подошла. Мы вместе работали, почему не подойти. Так ведь? Знала или нет, что я с твоей подругой расстался… Может, и знала. И что? Мужчина теперь свободен, он тебе нравится – имеешь право подойти. Я бы тоже так сделал. Ты сказала о ней что-то, чтобы я понял, что она стерва – но ведь и правда стерва, я проклял бы все, если бы с ней… Я ее вижу иногда и думаю: господи, спасибо, что уберег меня от этого крокодила! А ведь это ты уберегла! Спасла!

Она смеется. Все громче. Хохочет.

Что? Что? Что?

Встает, отходит.

Понимаю! Действительно, смешно. Спасла! Вытащила из воды, чтобы в огонь бросить. Смешно, да. Идиот. Всего себя наизнанку перед тобой вывернул, а ты… А ты – кто? Нет, правда? Сколько лет мы вместе – кто ты? Знаешь, есть такие люди, они живут, как шпионы в тылу врага. Такие свои в доску, а на самом деле… Что ты думаешь обо мне? Как ко мне относишься? Чем я тебе дорог – если вообще дорог? А? Или ты просто понимаешь: у меня-то есть варианты, а у тебя – нет! В этом вся разгадка, нет у тебя других вариантов! Ты обречена жить со мной! Знаешь, почему? У тебя тут (показывает себе на грудь) ничего нет. Ты одна не можешь. Тебе обязательно нужно с кем-то быть. Подпитываться чужой кровью. Точно! Ты меня ненавидишь, но именно это тебя устраивает! Ты кормишься этой ненавистью, ты наслаждаешься! Вот она, правда!

Она встает, идет к чемодану, выбрасывает вещи мужа. И начинает приносить и складывать свои вещи.

Ну да. Так я и поверил. Хотя – может, это выход. Действительно, с какой стати я должен уходить? У нас равные права. А у тебя рядом мама с братиком живут, легко переехать. Мама в восторг придет. Наконец бросила этого придурка. Братец, конечно, будет недоволен, он привык, чтобы только о нем заботились. Напомни ему, чтобы отдал дрель. И чемодан.

Она уходит в кладовую. Ее нет довольно долго. Выходит с чемоданом и дрелью. Бросает их перед ним.

Неужели вернул? А когда? Сказать можно было? Или ты нарочно – чтобы я окончательным дураком выглядел? Хорошо, я дурак, согласен. С дураком жить – сама дура станешь. Со мной ведь и говорить-то не о чем! Я и книг давно не читаю, и… В интернете сижу, смотрю приколы всякие. Или спорт по телевизору. Полная деградация, согласен. Но я – такой. Да, такой. Простой. Обычный. И найду себе такую же. И нам будет не скучно. На самом деле, если бы ты заглянула, что у меня там… Если бы спросила…

Она смотрит на него вопросительно.

Думаешь, я со всем смирился? Что нет хороших ролей, что… Что все не так, как я хотел?
«Что благородней духом - покоряться
Пращам и стрелам яростной судьбы
Иль, ополчась на море смут, сразить их
Противоборством? Умереть, уснуть -
И только»?

Я еще не хочу умереть, я не хочу уснуть. Но мне нужна поддержка. Мне нужно, чтобы хоть кто-то сказал: ты молодец, ничего, терпи и работай, все впереди!

Пауза.

Да, ты вроде бы поддерживала, что-то говорила. Но как? Так детям говорят, когда дети спрашивают: мама, я умру? Нет, сыночек, ты никогда не умрешь. Нет, чтобы честно: умрешь, но не скоро.

Она заканчивает собирать чемодан. Берет второй. Достает вещи сына (по виду – вещи 8-10-летнего ребенка). Укладывает вещи сына во второй чемодан.

А почему он должен жить с тобой? Мы разве это обсуждали? Кто сказал, что у матери больше прав на ребенка? Да, родила, но я к этому тоже имею отношение. Вот в этом все и дело, ты по определению всегда считала, что он больше твой, чем мой. Почему? Прекрати! Прекрати, я сказал! Пока не поговорим, я не позволю!

Выхватывает какую-то вещь, она рвется.

Ты этого хотела? Давай и его тоже – напополам! И все – напополам! Или вообще вдребезги! Все к черту!

Хватает стул, грохает об пол.

К черту! К черту! К черту!

Ломает и крушит все, что попадается под руку. Ранит руку.

Черт! Где у нас… Пластырь, бинт, есть что-нибудь?

Она кивает в сторону кухни. Он уходит. Возвращается, забинтовывая руку.

Помоги.

Она помогает ему забинтовать руку, завязывает узелок.

Что с нами случилось? Что происходит? Ты понимаешь? Мне кажется, ты понимаешь. Тогда – объясни. Или вообще об этом не думаешь?
Чернеют тучи – значит, будет дождь.
За молнией – всегда раскаты грома.
Ребенок плачет – значит, хочет есть.
Собака лает – значит, жди чужого.
Во всем свое значение, свой смысл,
Предвестие, угроза или милость.
Но кто поймет, что значит женский взгляд?
Всех мудрецов собрать, пусть разгадают,
О чем она молчит, когда печально
Глядит на дверь, на печь или в окно.
Нет, никому на свете не дано
Узнать, какая в этом взгляде тайна.
Хотя, быть может, есть простой ответ –
Что никакой там тайны вовсе нет.

Может, в самом деле, не надо ничего выяснять, ничего говорить? Это только психоаналитики советуют: обязательно поговорите об этом, обсудите это, и лучше всего – в нашем присутствии! Еще бы, им за это деньги платят! Нет, лучше – помолчать. И все само собой прояснится.

Она отходит, продолжает собирать вещи.

Правильно. Все правильно. Сам виноват. Не надо было говорить правду. Мало ли что у человека в голове. Я приоткрыл – и ты испугалась. И считаешь меня последним негодяем. А я ведь еще не все приоткрыл! У меня там еще много чего! Вот, например. Помнишь, у тебя машина забарахлила, ты мне звонила с дороги, спрашивала, в чем дело, а я сам ничего не понял. Сидел вот тут, пиво пил. Сын был рядом. Я посоветовал тебе доехать до города и сразу в сервис. А сам думаю: вдруг что-то серьезное? Вдруг – авария, ты гибнешь… Я это на секунду представил, только на одну секунду! И вдруг – меня такое счастье охватило! Господи, наконец-то! Наконец-то я свободен! Да, жалко, конечно, хорошая была женщина, но – цена свободы!

Она смотрит на него.

Честное слово, так и думал. Целую секунду. Или даже три. Или пять. Потом спохватился, стыдно стало. Но эти пять секунд – были. Вот до чего дошло, понимаешь? Наверняка и ты об этом думала, только не признаешься. Я желал смерти самого близкого, самого любимого человека! Я урод! И тебе давно пора от меня уйти.

Помогает собирать вещи, выхватывая их из шкафов и пихая в чемоданы. Достает футболку, расправляет ее. На ней принт – «Жираф в огне». Показывает жене.

Вот она. Была на видном месте. «Жираф в огне». Люблю Дали, он яркий. Вообще люблю все яркое, ты знаешь. Может, потому, что сам – бледный и серый? И ты это давно поняла. Ты от меня чего-то ждешь, я чувствую – того, что я не могу дать, не могу сделать. Я рядом с тобой каким-то неполноценным себя чувствую, инвалидом, думаешь, это приятно?

Она хочет возразить.

Не спорь, не надо!

Надевает футболку с жирафом.

Был у меня знакомый спортсмен. Бобслеист. На двойке катался, выступал в паре со своим другом. Тот еще и родственник был, двоюродный брат, кажется. А приятель мой был отличный спортсмен, он понимал, что может достичь большего. Но напарник – не давал. Не бездарь, но чего-то не хватало. Он много раз хотел с ним расстаться или уйти… Но – жалко человека. И друг, и родственник. А тут они третье место на чемпионате Европы взяли. Появилась надежда. С утра до ночи тренировались. И вот новые соревнования. И их выбросило с трассы. Напарник цел, а приятель мой попал в больницу. И все, прощай спорт. Понимаешь, да? У напарника не хватило ума, такта, чтобы уйти самому. А тот его жалел… Так вот, не надо меня жалеть. Уходи.

Пауза.

Знаешь, в чем правда?

Она удивляется.

Нет, то, что я раньше говорил – тоже правда. Более или менее. А это – совсем правда. И она очень простая. Правда в том, что, когда я просто сижу с тобой, с сыном и ничего не делаю, вот тогда мне хорошо. Я просто смотрю на тебя, на него, и я счастлив. Но так же нельзя! Человек же должен стремиться! Добиваться! Карьеру делать! (Тычет пальцем в жирафа). Гореть! А я не горю. Но вру все время, изображаю, что у меня там бушует все. А как же! Темперамент должен быть! Профессиональное качество актера! Не хочу больше. Буду обычным человеком. И честным. Хотя, это уже необычно. «Быть честным при том, каков этот мир, - значит быть одним из сотни тысяч»9. Или даже из миллиона. Тебе помочь снести?

Берется за чемоданы.

Какая выдержка у тебя, ни слова ни сказала. Очень выгодная позиция. Это как два человека в баре где-нибудь, один пьет и несет всякую чушь, а второй – трезвый. Зато у меня будет похмелье, а у тебя нет. Я буду мучиться, а ты… Не буду я мучиться! Даже не надейся. Ну, чего стоим?

Видит на полу какую-то блузку.

Забыла. Как это ты? Ничего же не забываешь.

Берет блузку, комкает и, зачем-то понюхав, открывает чемодан, пихает туда блузку. Закрывает чемодан.

Она внимательно смотрит на него. Раскрывает чемоданы, достает вещи и разносит их по своим местам.

Зачем? Ты что, не понимаешь, что мы не сможем жить так, как раньше? Я – точно не смогу. Ладно, меня ты не уважаешь, но себя должна уважать хоть сколько-нибудь? Нельзя жить с человеком, который так тебя оскорбляет!

Пауза.

Хорошо. Тогда – всю правду.

Она продолжает доставать и разносить вещи. Улыбается.

Ничего смешного! Может, то, что я правдой называл, было как раз вранье – чтобы прикрыть главное! То есть не вранье, тоже правда, но правда маленькая. Я же тоже шпион, а шпионов как учат? Обязательно в чем-то надо сознаться. Но в чем-то по мелочи. А главное спрячь. И я спрятал. В общем, все просто. У меня есть девушка. Женщина. Уже давно. И мне с ней хорошо… Она такая… Простушка, без претензий. Как и я. Она меня любит. Я ее тоже. И я еду к ней. И останусь там. Навсегда. Самое лучшее – не искать меня. И… Короче… В общем… В общем, вот так. Прости.

Берет чемодан сына и уходит.
Возвращается, ставит чемодан сына, берет сумку, уходит.
Она садится на чемодан.
Он возвращается.

Не хочу я так. То есть я так и хотел. Чтобы ты не жалела, не искала. Забыла. Вот и наврал. А теперь правда.

Она смотрит на него.

Я знаю, я тебя достал, я… Потерпи еще немного. Теперь – самая настоящая правда. Я еду не на съемки. И не к какой-то женщине. Я уезжаю насовсем. Не в другое место, не в другую страну, а – насовсем. Понимаешь?

Она понимает и хочет что-то сказать.

А вот теперь – помолчи, ладно? Я знаю, что ты скажешь. Что это пройдет, что в жизни слишком много всего хорошего… Мне психиатр три раза по три часа это рассказывал. Он почему-то решил, что меня не устраивает этот мир. Вроде того –

«Каким докучным, тусклым и ненужным
Мне кажется все, что ни есть на свете!
О, мерзость! Это буйный сад, плодящий
Одно лишь семя; дикое и злое
В нем властвует».

Да нет, все не так! Мир прекрасен, но мне от этого только хуже. Мир прекрасен – а я нет. Я нормальный человек, я, может, даже хороший человек, но мне этого мало! Я тоже прекрасным хочу быть!

Она хочет то-то сказать, он поднимает руку.

Что моя жизнь кому-то нужна, это мне психиатр тоже сказал. Но она не нужна мне самому. Я не хочу жить, как раньше. А как по-другому – не знаю. Я ненавижу себя, презираю. Как самого последнего врага. Как кого-то другого, кто мне мешает. Я сам себе другой. Я перестал понимать... Не что-то отдельно, типа – это понимаю, а это нет… Все сразу. Ничего не понимаю. Люблю тебя или нет? Не понимаю. Люблю свою профессию? Не понимаю. Понимаю одно: «мне жизнь моя дешевле, чем булавка»11. И эти слова, которые я говорю, они на самом деле тоже ничего не стоят. И я себя боюсь. И за вас с сыном боюсь. Месяц назад примерно было… Он стоял на балконе, дверь открыта была… Стоял, смотрел. А я на него. Смотрю, любуюсь. Горжусь: какой у меня сын растет. И вдруг мысль: а сейчас вот взять его за ножки – и… Я даже по голове себя ударил. (Бьет себя по голове кулаком). Бил себя по голове, бил, бил и бил, будто убить хотел того, кто там прячется!

Она подходит, хватает его руку. Гладит.

Да, это болезнь. И я хочу вылечиться. Самым лучшим и простым способом. Как врачи говорят? Устранять надо не болезнь, а причину. Причина – я сам. Вот и надо себя устранить. Пойду я. И ничего не говори, только хуже будет. Учти, я еще сомневаюсь, а начнешь отговаривать – тогда точно прикончу себя. Клянусь. Так что лучше молчи.

Уходит. Она что-то лихорадочно ищет. Идет в другую комнату. Выходит с телефоном. Нажимает на дисплей. Нетерпеливо слушает гудки. Кто-то отвечает, но она не успевает ничего сказать – он возвращается. На лице блуждает улыбка.

Поверила? Поверила, да? Значит, не такой уж я плохой актер! Это пьеса! Мне дали эту роль, первую наконец настоящую роль! Это уникальная пьеса, она про меня, про тебя, про нас, как будто автор с нас списал. Ну, оцени, чего же ты? И как я текст выучил! Ни разу не сбился!

Подходит к ней, берет за руки.

Прости. Похоже, я слишком хорошо сыграл. Ну, дай мне по роже.

Она высвобождает руки, замахивается. Но не ударяет. Медленно уходит.

Я не понял. Ты поверила или нет? Или думаешь, я опять все наврал? Скажи хоть что-нибудь!

Она останавливается в двери, поворачивается к нему.

ЖЕНА. Я тебя тоже люблю.